Мессию как земного царя и посчитавших проповеди Христа как путь к установлению земного царства.
Однако это не было чистой конъюнктурой, иначе зачем было бы значительной части китайской интеллигенции бороться за создание никак не связанной с иностранцами китайской церкви (или церквей) по следам «движения 4 мая»? Постепенно наступает разочарование в возможности трансформировать политическую реальность религиозными средствами. Но сохраняется вера в индивидуальное спасение, она становится сильнее, чем прежде. Мы много читаем о китайских реформаторах первой половины XX в. – борцах за профессиональное образование, права человека, сельскую реконструкцию и тому подобное, однако мы очень мало знаем о многочисленных кружках и общинах, члены которых стремились строить свою жизнь на основе евангельских заповедей и видели именно в этом путь к возрождению своей страны.
К концу 1940-х гг. окончательный выбор был уже сделан, христианами остались те китайцы, которые готовы были идти за свою веру на смерть и мучения. Вскоре во время гражданской войны, а потом в коммунистических тюрьмах и лагерях им представилась такая возможность. Об этих людях известно немного. Тысячи страниц посвящены издевательствам Мао Цзэдуна над Лю Шаоци во время «культурной революции» (оба деятеля в принципе принадлежали к одной команде и друг друга стоили), но крайне мало известно о подвиге китайских христиан, томившихся в концентрационных лагерях, епископах, десятилетиями сидевших в одиночных камерах без света, о замученных пытками и издевательствами.
Нас попытаются убедить в том, что цвет китайской нации (с чьей точки зрения?) всегда решительно отвергал Евангелие, и предложат прочесть многочисленные пересказы антихристианских писаний, хотя бы Чэнь Дусю или Чжан Тайяня, личностей с достаточно различными политическими воззрениями, но едиными в отрицании христианства, а также в отсутствии хоть сколько-нибудь грамотного представления о содержании этого вероучения. Например, Чэнь Дусю отказывался признать христианского Бога всеблагим (потому что Бог допускает существование зла), а евангельские чудеса он объявил неподдающимися научной верификации, а потому ложными 5. А вот Чжан Тайянь не мог постичь, почему Бог «не создал таких тварей, которые бы не нарушили приказа», т.е. не впали бы во зло. Оба китайских мыслителя сталкиваются с проблемой свободы, и она остается для них неразрешимой. Трагедия людей революции: они не могли понять, что выбор человека (как образа и подобия Божия) в пользу добра может быть только личным и добровольным. В своей критике христианства Чжан Тайянь не двинулся дальше примитивного сайентизма, характерного для периода всеобщей увлеченности «наукой и демократией». Так, он много мучился с проблемой существования Бога во времени, не допуская и мысли, что время тоже сотворено 6.
Leave a Reply