Как бы то ни было, Библия жила и живет в Китае. Оставляющая равнодушными одних, вызывающая раздражение у других, она для многих стала равной книгой. Вряд ли имеет смысл спорить о том, что горе и страдание неотделимы от китайской жизни. И именно Библия, а точнее – Евангелие, дали китайской душе утешение и сострадание. Конечно, в радостный и спокойный день прагматичные китайцы толпами отправятся в буддийскую кумирню полировать ладонями пузо смеющемуся Милэ, жертвовать мандарины и фальшивые ритуальные деньги на успех в торговле или продвижение по службе. Но после гражданской войны, лишившиеся родных, крова и родины беженцы искали утешения в христианстве, а не в кумирнях. После расстрела на площади Тяньаньмэнь пекинские студенты положили в карман маленькие издания Нового Завета. Рассуждения о духовном вакууме как о характерном явлении, сопровождающем разрушение тоталитарного общества, стали для России общим местом. Однако не надо забывать, что мы получили свободу этот вакуум заполнять. А уж кто как это делает – другой вопрос. В Китае же такой свободы до сих пор нет.
Трудно говорить об адекватной статистике религиозных процессов в КНР. Даже официальные данные за 1987 г. впечатляют – более 50 млн членов различных христианских общин и более 80 тыс. храмов и молельных домов. В нынешних условиях оказывается, что закона, запрещающего иностранцам и тайваньцам заниматься миссионерской деятельностью в КНР, уже недостаточно для подчинения религии государственному контролю. Электронные СМИ, действующие на Тайване, в Южной Корее и США, доносят христианскую проповедь (в исполнении различных деноминаций) до самых глубинных районов страны. Помню, как меня поразила кирха, отделявшая горный даосский монастырь от мечетей Синина, столицы провинции Цинхай. Есть сведения о большом числе христиан среди национальных меньшинств далекой южной провинции Юньнань.
Сказанное вызовет раздражение у либерального читателя: Китай никогда не был и не будет христианской страной. Это царство синкретизма, в лучшем случае буддизма, – общество религиозное в большей, может быть, степени, чем секуляризованное западное, – но совершенно далекое от христианства. Что же, в сказанном есть доля правды. Но не будем забывать о том, что современное китайское общество на материке – это общество несвободное, грубо атеистически стерилизованное, духовная тюрьма людей, истощенных цепью испытаний: мучительными попытками строительства коммунистического рая, кровавыми муками «культурной революции», миражами дэнсяопиновского бюрократического обновления. Время духовных поисков для них еще только наступает. Там, где китайцы свободны – в Гонконге, на Тайване, в рассеянии – они имеют возможность знать о христианстве, и оно значит для них неизмеримо больше, чем для соотечественников на материке. Хотя и оттуда, из внутренних районов, приходят вести о многотысячных паломничествах к местам, почитаемым китайскими католиками.
Leave a Reply