Молитва в храме по тем же «революционным» причинам перестала быть частью жизни Сунь Ятсена71. Ему приписывают слова: «Я не отношусь к числу церковных христиан. Я христианин – последователь Иисуса, а Иисус – революционер»72. Библия стала превращаться в партийный документ, а лидер движения – мечтать о личном мессианстве. По словам жены Сунь Ятсена, Сун Цинлин, революция означала для него воплощение христианского идеала, это подтверждает мнение Д. Тредголда о том, что в контексте китайской культуры христианская проповедь воспринималась прежде всего как «социальное благовестие» .
Подтверждение отчуждению от церковной жизни находим в воспоминаниях Чжан Юнфу, сингапурского хуацяо, соратника
Сунь Ятсена по революционной борьбе. Он пишет: «Будучи последователем учения Иисуса, господин особенно уважал праздник Рождества, но я никогда не видел, чтобы он заходил в храм»74. Сходное замечание обнаруживаем и в фундаментальном труде по истории революции, написанном одним из ее участников – Фэн Цзыю. Он утверждает, что Сунь Ятсен использовал христианские храмы для произнесения революционных речей, а для других целей «нога его туда не ступала»75.
Leave a Reply