День памяти блгв. царевича Димитрия Угличского и Московского

В одном из повествований о Смуте указывается, что царь Василий сам внес останки Димитрия Иоанновича в Архангельский собор. Здесь же читается, что первоначально для погребения «выкопаша яму и камением выклали», но, когда от мощей последовали мн. исцеления, было решено «яму… закласти» и поставить на этом месте раку с мощами. В раку, которую царь Василий приказал покрыть золотым атласом, Димитрий Иоаннович был положен «в прежнем своем гробе» (Рукопись Филарета. С. 270−272). В Житии Димитрия Иоанновича в составе Четьих-Миней И. Милютина говорится, что при осмотре останков в Москве обнаружилась утрата части одного из «перстов». В одном из списков Жития Д. И., созданного свт. Димитрием Ростовским, есть рассказ о том, что могила, вырытая для гробницы Димитрия Иоанновича, «сама о себе засыпашеся». В этом увидели знамение, что Димитрий Иоаннович не желал, чтобы его мощи находились под землей (Платонов С. Ф. Древнерус. сказания и повести о Смутном времени. СПб., 1913. С. 367). Происхождение этих сведений, неизвестных более ранним источникам, остается неясным.

В 1630 г. мастера Оружейной палаты Гаврила Овдокимов «со товарищи» для мощей Димитрия Иоанновича в Архангельском соборе изготовили среброкованную раку с рельефным ростовым изображением святого (Постникова-Лосева М. М. Русское ювелирное искусство, его центры и мастера, XVI—XIX вв. М., 1974. С. 140; Бобровницкая И. А., Мартынова М. В. Декоративно-прикладное искусство // Очерки рус. культуры XVII в. М., 1979. Ч. 2. С. 239−275). Работа над ней была составной частью церковно-правительственной программы создания художественных серебряных гробниц для наиболее почитаемых рус. святых. Частицы мощей Димитрия Иоанновича помещались в отдельных реликвариях, в частности, в сохранившемся кресте-мощевике (предположительно нательный крест царевича Иоанна Алексеевича 60-х гг. XVII в.; см.: Христианские реликвии Московского Кремля. С. 68, N 15). По свидетельству Пискаревского летописца, «крест злат с мощьми и с камением драгим сына своего благоверного царевича Дмитрея Ивановича Углецкого» отдала в 1603 г. царица-инокиня Марфа об-манувшему ее Отрепьеву (ПСРЛ. Т. 34. С. 206).

Во время занятия Москвы французскими войсками в 1812 г. мощи Димитрия Иоанновича были выброшены из раки и найдены при ней священником московского в честь Вознесения Господня женского монастыря Иоанном Вениаминовым. Дабы сохранить святыню, он завернул ее в пелену и спрятал над царскими вратами в нижнем ярусе иконостаса монастырского собора (по др. данным, на хорах 2-го яруса), откуда они спустя несколько лет были возвращены в раку в Архангельском соборе (Розанов Н. П. История Моск. епарх. управления со времени учреждения Свят. Синода: 1721−1871. М., 1871. Кн. 3. Ч. 2. С. 24, примеч. 87), где почивают в наст. время.

В заключительной части 1-го Жития Димитрия Иоанновича помещенная просьба к святому защитить страну «от междоусобныя брани», установить между… русскими людьми «мир и любовь», чтобы «в повиновении всем быти» законному царю — Василию Шуйскому (РИБ. Т. 13. Стб. 896). Видимо, Житие писалось в обстановке начавшейся летом 1606 г. гражданской войны, в которой сторонникам Василия Шуйского противостояли сторонники якобы спасшегося «царя Дмитрия». К заступничеству святого обратились во время осады Москвы войсками И. Болотникова. 2 дек. 1606 г. перед решающей битвой был совершен молебен у гробницы Д. И., воинов окропили св. водой, покров с гробницы был принесен к Калужским вратам, через которые выходило в поле войско. Победу связывали с чудесной помощью святого. В честь Д. И.- Царевичев Димитриев — был переименован г. Кукенойс (Кокнесе) на Зап. Двине, взятый рус. войсками в авг. 1656 г. в ходе рус. швед. войны.

В Житии Димитрия Иоанновича, написанном свт. Димитрием Ростовским, приведены сведения о чудесных исцелениях, имевших место у гробницы в Архангельском соборе (от 38 до 46 описаний чудес в различных списках). Люди исцелялись от слепоты, хромоты, глухоты, гнойных язв, бесовской одержимости. Большая часть исцелившихся — женщины, жительницы Москвы и ряда др. рус. городов (в частности, вдову Киликию привезли из Великого Новгорода), монахини московских монастырей. Одному из исцеленных, С. Стефанову, сторожу в Вознесенском монастыре, Димитрий Иоаннович явился в образе «отрока млада в светлой одежде». В Житии отмечено, что чудо с исцелением слепой Агафьи произошло, когда в соборе находился царь Василий Иоаннович. Др. женщина, Мария, прозрела, когда в соборе совершалась панихида по царе Феодоре, в присутствии царя Василия и членов Боярской думы. Время, когда совершались др. чудеса, не указано.

Сохранился рассказ о том, как по молитве Димитрия Иоанновича была прекращена в 1654 г. «моровая язва». Во время похода на Ригу в 1656 г., по свидетельству царя Алексея Михайловича, перед взятием 14 авг. крепости Кокенгаузен (совр. Кокнесе) на Зап. Двине царю явились св. князья Борис и Глеб и велели почтить память Димитрия Иоанновича. Поэтому после взятия крепость была переименована в Царевичев Димитриев.

К числу древнейших памятников, связанных с церковным прославлением Димитрия Иоанновича, относится «Слово похвальное» Димитрию Иоанновичу (нач.: «Благаго и человеколюбиваго Бога нашего, Иже нас ради устроение…”), которое, вопреки мнению Я. Г. Солодкина, считающего это произведение созданным значительно позднее «Повести об обретении и перенесении мощей», датируется 1606−1610 гг., т. к. содержится в дополнениях к минейному Торжественнику кон. XV в. (НБ МГУ. Верещагинское собр. N 1322. Л. 463 об.- 472; описание см.: Кобяк Н. А., Поздеева И. В. Славяно-рус. рукописи XV—XVI вв. НБ МГУ: Поступления 1964−1978 гг. М., 1981. С. 79−82, N 11), вложенному Н. Г. Строгановым в Крестовоздвиженскую ц. вотчинного Орла-городка на Каме не позднее 1610 г. Отсутствие в похвале исторических реалий объясняется не поздней датировкой памятника, а написанием его в комплексе с текстами, такие реалии содержавшими.

Захария (Копыстенский) в «Палинодии» (1621) упоминает Димитрия Иоанновича в перечне известных ему великороссийских святых под 19 окт. (РИБ. Т. 4. Стб. 850). Согласно записи ключарей кремлевского Успенского собора, составленной в 1622 г. по приказанию патриарха Филарета (и отражающей, возможно, более раннюю практику), в соборе ежегодно троекратно совершалась торжественная служба в честь Димитрия Иоанновича — на день памяти (19 окт.), убиения (15 мая) и перенесения мощей (3 июня). Между 1639 и 1666 гг. первая из служб здесь была отменена, а другие перенесены в Архангельский собор. Эти же дни памяти Димитрия Иоанновича как «московского чюдотворца» указаны в Уставе церковных обрядов московского Успенского собора (ок. 1634): 19 окт.- «благовестие в ревут, а трезвон без болшаго, а бдения не бывает, а отпуст шанданы да ковер» (РИБ. Т. 3. Стб. 31); 15 мая — «благовест в ревут, трезвон болшой»; 3 июня — то же (Там же. Стб. 78, 79). В Месяцеслове Симона (Азарьина) (сер. 50-х гг. XVII в.) память Димитрия Иоанновича отмечена под 19 окт., 15 мая («убиен бысть повелением Бориса Годунова») и 3 июня (РГБ. МДА. N 201. Л. 305 об., 317, 319 об.).

В XVII в. особым почитанием Димитрий Иоаннович пользовался в семействе «именитых людей» Строгановых, точнее в его ветви, происходящей от Андрея Семеновича — внука родоначальника династии, к которой восходит и позднейшая титулованная (бароны, позже графы) фамилия. В честь Димитрия Иоанновича был наречен Дмитрий Андреевич Строганов (род. ок. 1612), это один из первых достоверно известных случаев наречения в честь нового святого.